Сегодня дежурим мы с Ириной, поэтому поднялись на полчаса раньше остальной группы. Ребят будить не пришлось, – они встали вслед за дежурными и после умывания начали собирать снаряжение.
Небо затянуто серой пеленой, к тому же тепло. Мне такое состояние природы не нравится, потому что все эти приметы предвещают смену погоды и холодный, нудный дождь.
– Доброе утро, – поздоровалась Юля, присев к костру. – А как тебе, Димочка, сегодня спалось? – спросила девушка, предвкушая торжество. – Было тепло?
– Никогда так хорошо не высыпался, – прогнувшись, потянулся Дима. – А вот дяде Коле, наверное, было холодно, под ним лягушки квакали.
Девушка вытаращила глаза и прикрыла рот рукой. Видимо, чтобы не вырвался от испуга крик. А потом она и Ирина пошли поделиться новостью с Машей.
Минут пять они в палатке что-то горячо обсуждали, а затем ко мне подошла печальная делегация.
– Николай Михайлович, – понурив голову, виноватым голосом обратилась ко мне Ирина, – простите нас, пожалуйста. Мы хотели Димке подложить за его гадости. Наверное, спальник перепутали.
Поняв находчивость Димы, я только смог развести руками. Девочек ругать не стал, понимая, что они никогда так шутить не станут.
Быстро сложены палатки и упакованы рюкзаки. Ребята уже втянулись в ритм походной жизни.
Прежде чем двинуться в путь, обвожу взглядом стоянку, ставшую такой приветливой и уютной. Все прибрано. У высохшего дерева под куском полиэтилена высится аккуратная поленица дров.
– Спасибо хорошему месту, пойдем дальше, – произношу традиционные слова благодарности и вскидываю рюкзак. В тот же момент, как будто дожидаясь нашего выхода, закапал мелкий дождь, орошая плес и тропу в густом травостое.
Вскоре наш отряд миновал места, где в 1987 году сошел огромный оползень. Тысячи тонн земли, напитанные влагой, рухнули с северных склонов ущелья, похоронив под собой красивый лес. Тогда оползень перегородил русло Малого Тайгиша. До сих пор на широких полянах, уже начавших порастать ольхой, можно видеть торчащие из песка и камней мертвые стволы деревьев. А на северных склонах открылись гранитные зеркала, когда-то обточенные бортом ледника.
По мере нашего продвижения вверх по течению ущелье начало сужаться. На реке появились небольшие сливы и гранитные желоба. И вот мы перед водопадом. Вода стремительно несется по каменным ступеням и впадает в маленькое, но глубокое озерцо малахитового оттенка. Дима попросил разрешить ему искупаться. Пока мы отдыхали и любовались радужными струями шумящего потока, он быстро разделся и нырнул в прозрачную воду. По его ощущениям температура воды была около 12 градусов. Я попросил Диму попытаться достать куски полиэтилена, которые лежали на дне. Но донырнуть он до них не смог.
Пока Дима купался, рассказал ребятам об этих местах, как в 1982 году я впервые увидел Малый Тайгиш. Тогда здесь проходила звериная тропа, а стремительная речка шумела в каменном ложе, изредка разливаясь в бирюзовые озерца. Сейчас многое изменилось: появилось множество стоянок, тропы стали торными и широкими. Этому наступлению на когда-то затерянный горный район предшествовали политические и экономические события.
Раньше, когда большие горы были открыты на всем пространстве Советского Союза, мало кто знал о маленьком хребте Западных Саян. В 90–е годы после распада огромного государства для массового посещения стали недоступны Памир и Тянь-Шань, Заилийский Алатау, Карпаты. Война на Кавказе сделала безлюдными горные турбазы и альплагеря. Недружелюбная атмосфера со стороны населения Горного Алтая и создание там заповедника также ограничили доступ в район Катунского хребта. А Ергаки находятся в самом центре России. К этому хребту есть удобные подъезды.
В начале 80-х годов здесь проходили Всесоюзные семинары ВТП и семинары Красноярской КСС. Тогда и появились первые карты расхребтовки.
Особенно полюбили Саяны туристы-пешеходники. Рядом с этим районом проходили маршруты Всесоюзного семинара инструкторов-пешеходников. В течение ряда лет руководил семинаром мастер спорта по пешеходному туризму Михаил Федорович Величко. В восьмидесятых годах мы иногда встречали эти группы, заходившие и на хребет Ергаки. В кратких беседах от многих инструкторов мы слышали, что они обязательно придут сюда еще раз, чтобы показать другим туристам эти необычайно уютные и красивые горы.
Популярность району добавил фильм «Ергаки», неоднократно показанный по центральному телевидению. Он был снят в 1980 году по заказу ГТРК "Останкино". Снимал этот фильм оператор Красноярской киностудии, заслуженный кинематографист России Устюжанинов Юрий Иванович. А водили эту киноэкспедицию художники Сергей Тихонович Колотилин и Виктор Петрович Белинский. Был с ними и автор сценария фильма Красноярский краевед Михаил Федорович Величко. Он же написал интересную книжку–путеводитель "По Западному Саяну", в которой есть описание нашего района.
Вскоре район Ергаков облюбовали альпинисты. И не случайно. С перевала Пикантный мы видели стену пика Звездного. Здесь в 1995–м и 1996–м годах проводили чемпионаты Красноярского края по альпинизму в скальном классе. А в 1997–м и 1998–м, – чемпионаты Сибири и Дальнего Востока.
В феврале 1997–го года по северной полукилометровой стене пика Звездного за 9 дней совершено первопрохождение, и квалифицирован маршрут 6А (комб.) категории сложности. Летом этот маршрут оценивается как 5Б категории сложности. Более простые маршруты восхождения на эту вершину по северному гребню начинаются с перевалов Звездный и Пикантный.
– А мы покорим еще какую-нибудь вершину? – просяще посмотрела на меня Юля.
– Нет. Мы совершим восхождение. Вершину нельзя покорить. Покорить можно себя, силой духа превозмогая физическую немощь и лень.
– Но Енисей то люди покорили плотиной.
– Это "покорение" сейчас обернулось замедленной трагедией.
А вершины покорить невозможно. Они стояли тысячелетия, и еще будут стоять. Уничтожить на планете человек может многое.
Уничтожение – не есть покорение. Покорить природу невозможно, поскольку человек является ее частью. Но можно жить с ней в гармонии, постигая ее законы, восходя разумом.
– Дядя Коля, а вы ведь тоже водили по Ергакам видеооператора, – быстро надевая рубашку, дрожащим голосом напомнил замерзший Дима.
– Да, в июле 1997 года почти по такому же маршруту здесь проходила экспедиция видеостудии Радуга. Я вам позже расскажу об этом походе и удивительном человеке – о Вячеславе Николаевиче Изразцове. А теперь нам предстоит трудный подъем. Через полчаса будем на стоянке у озера Художников.
После утомительного крутого подъема нас встретила Парабола, словно салютуя своими вершинами.
– Два братца, Тупой и Острый, – указал Дима своим спутникам на скальные вершины.
– Нам повезло, никого нет, – говорю, обводя взглядом захламленную стоянку, и снимаю с плеч рюкзак. – Отдохнем и пойдем выше.
– Здесь что, коровы паслись? – брезгливо озирается Юля, не решаясь снять рюкзак.
– На этих стоянках до девяностых годов рос рододендрон золотистый. Это реликтовое растение. Стоит наступить на куст, и он погибает. Если посмотреть мои старые слайды этих мест, вы поразитесь произошедшим переменам. Здесь уничтожено много прекрасных кедров.
Ладно, хватит сожалений, – стараюсь придать голосу оптимистичный тон. – Сейчас только 12 часов, пообедаем и наведем здесь порядок, а потом перейдем на другую стоянку.
Закипела работа. Ребята уже знали, что им делать. В стороне от лагеря Дима развел среди камней костер для сжигания мусора. Мы с Ириной занялись приготовлением обеда, а трое наших спутников начали собирать на стоянках хлам и консервные банки, оставленные "туристами".
Через некоторое время ко мне подошел Миша.
– Николай Михайлович, посоветуйте, что делать? У меня был миозит двуглавой мышцы бедра – застудил в мороз на соревнованиях. А теперь болит. Может, чем помазать?
– Попроси нашего доктора, пусть разотрет больное место финалгоном.
– Да, – махнул он рукой, – я сам.
Видно было, что Миша стесняется снимать брюки.
Вскоре я услышал стоны, перемежающиеся проклятиями, и поспешил узнать, в чем дело.
– Уй, зараза, как же она щиплет, – прыгая, приговаривал Миша. – Нет, я не выдержу! – закричал он, и понесся по кочкам и камням, как испуганный лось.
– Миша, Миша, – призывал я прыгающего по кустам парня, – не беги, вспотеешь, будет еще хуже.
– Чего это он так радуется? – поинтересовался подошедший от костра Дима.
– Миша, – чуть не плача звала Юля, бегающая за ним с бутылкой, – может маслом растительным намазать?
– Уйди! – остановившись, рявкнул Миша. Затем, забыв про свою стеснительность, заглядывая в штаны, взмолился: "Николай Михайлович, пусть она уйдет со своим дурацким маслом".
– Юля, никогда не давайте аптечку и медикаменты без инструкций. Вы подготовились, а ребята не знают, как пользоваться лекарствами. Так человека можно покалечить.
Тебе, дружок, повезло, – обращаюсь к постанывающему и обессилевшему парню, – хорошо, что руками в глаза не полез.
– Ох, злая штука, – мотая головой, произнес он, – теперь ни за что не буду лечиться в походе.
– Ну, вы даете, – вытирая слезы и давясь от смеха, выговорил Дима, – когда снова будете лечиться, позовите меня!
– Может, мы зря тратим время на уборку и обжигание банок? – спросила Маша, принеся к костру очередную порцию бытового мусора. – Все это скоро и так сгниет.
– Сама жестяная банка проржавеет только через 70–80 лет, – отвечаю девушке. – После обжигания олова и перфорации она исчезнет через 2–3 года. Стекло и анодированные консервные банки из сплавов алюминия практически вечны. Полиэтилен и синтетика разлагаются под воздействием ультрафиолетового излучения через 3–5 лет, а в тени они будет лежать, и отравлять природу лет двадцать.
Вот и представьте, если бы мы каждый год не убирали на стоянках, то окрестности озера Художников давно бы превратились в помойку. Правда, и сейчас это место выглядит плачевно. Двадцать лет назад мало кто знал об этом районе. Тогда сюда ходили люди, преклоняющиеся перед красотой природы, а сейчас бывает кто попало. Эти вытоптанные площадки были покрыты растительностью. Здесь было гораздо больше кедров.
– И не лень им нести сюда столько железа. Ведь консервы – это маленькие гробики с останками бедных животных. Трупоеды, жестянщики, – ругался под мой монолог Дима, ожесточенно сплющивая обухом топора обожженные на костре консервные банки.
– Ты что, давно вегетарианцем стал? – оторвавшись от созерцания Параболы, повернулась к завхозу Ирина.
– Уже двести банок! – не обращая внимания на вопрос, продолжал Дима. – Все вытоптали, нагадили кругом, хлам всякий поразбросали! Тетки совсем обнаглели – кругом средства гигиены валяются!
– Есть вегетарианцы, которые более кровожадны, чем мясоеды, – намекаю на брюзжание завхоза. – Если взялся убирать за другими, то делай это молча. Твои действия красноречивей всяких слов.
– Ну, ладно, банки, – продолжал рассуждать Дима, – а стекло зачем с собой тащить?! Вы же сами неоднократно говорили, что за собой способны убирать только люди. Скот этого делать не может!
– Еще не могут за собой убирать дети, пока их не научат. К сожалению, экологическое образование не имеет прикладного значения. В школах и других учебных заведениях этот предмет преподают формально. Здесь больше бы подошла дисциплина, называемая культура поведения. В том числе и на природе.
– Черт! – Дима бросил топор и схватился за глаз. – Окалина попала.
– Ну-ка, стой смирно, и не двигай глазом, – строго обращаюсь к нему. – И не три, это не соринка. У окалины острые края, ты можешь поранить поверхность глаза. Ирина, быстро найдите Юлю. Пусть несет аптечку.
Пока пострадавший ждал, обливаясь слезами, я вымыл руки в ручье, и попросил запыхавшуюся от бега Юлю достать стерильный бинт.
– Я слышала, что соринку из глаза можно вытащить языком, – протягивая пакет, вспомнила девушка.
– Ага, а язык прежде продезинфицировать спиртом, – несмотря на свое серьезное положение, съязвил Дима.
Сместив вниз и слегка отвернув наружу нижнее веко, я увидел на нежной поверхности продолговатую соринку. Острым кончиком свернутого бинта ее удалось снять с первого раза. Вытирая с лица обильные слезы, Дима облегченно вздохнул.
– У нас в котле остался крепкий чай, промой глаз, – предлагаю ему, – соринка грязная была.
– У меня в аптечке альбуцид есть, – участливо предложила Юля. – Димочка, давай я тебя полечу.
– Только не как Мишу, – ложась на край огромного плоского камня, предупредил Дима.
– Тетки, нужно набрать для киселя ягоды, – привстав, обратился завхоз к переживавшим девушкам. – Сегодня в честь моего спасения пирог печь буду, – поощрил энтузиазм Дима, запрокидывания голову, – называется "Негр".
– Юля, не убирайте аптечку, – прошу санинструктора, – пусть Ирина намажет губы пантенолом.
– Пройдет само, – смущаясь, прикрыла девушка рукой рот, – кажется, позавчера обожглась чаем.
После успешного лечения мы продолжили уборку и благоустройство стоянки. Миша и Дима напилили чурбачки и расставили их вокруг стола, сооруженного из двух бревен. Получилось уютно. Маша с Юлей сгребли со стоянки мусор и засыпали сухой хвоей многочисленные черные пятна от кострищ.
В 13.30 мы с Ириной сварили борщ и позвали всех на обед.
– Через полтора часа перейдем отсюда в другое место, – говорю ребятам, передавая очередную порцию борща. – Поднимемся выше стоянки "Мечта" и там встанем на ночлег.
– А нам здесь нравится, – с надеждой посмотрела на меня Юля. – Не хочется рюкзак опять надевать.
– Завтра у нас большой радиальный выход. Желательно, чтобы пошли все. На новой стоянке наши оставленные палатки никто не заметит. А здесь ходит много групп.
– А это с собой потащим? – показала Маша на два объемных пакета с пластиковыми бутылками и грязными кусками какой–то синтетики, которые я запретил сжигать на костре. – Почему мы их не сожгли?
– Чтобы не отравлять ядами тех, кто придет после нас.
Диоксиды – это целый класс токсичных хлорсодержащих веществ, образующихся при неполном сгорании полимеров. Вот почему сжигать пластиковые бутылки и полихлорвинил опасно и преступно.
Полиароматические углеводороды, хлорорганические вещества, тяжелые металлы, полихлорбифенилы – все эти группы веществ называют одним словом – супертоксиканты.
Диоксины содержат в себе два бензольных кольца, кислород и хлор. По токсичности они превосходят цианистый калий и яд кураре. Токсичны уже дозы, измеряемые микрограммами.
Чтобы исключить попадание сильнейшего яда диоксинов в организм через воздушную среду, нельзя сжигать в кострах изделия из поливинилхлорида, искусственной кожи, изоленты, изоляции проводов, пластиковых бутылок из поливинилхлорида, линолеума.
А пакеты с синтетикой спрессуем и до поры спрячем в камнях.
– Пестициды, нитраты, нитриты в пище, фенолы в воде, а тут еще и воздух смертелен! Куда человечество катится!?
– К самоуничтожению!
– Это же сплошные преступления против людей! – возмутился Миша.
– Не только против людей, а против всего живого. Против природы. Человечество уничтожает основание биологической пирамиды, которое питает его. Воздух и вода уже отравлены. Начались генетические мутации. Здоровых людей уже нет. А преступники – мы с вами.
Ребята удивленно посмотрели на меня, а Юля от неожиданности даже привстала.
– Надежда на разум людей, на самоограничение каждого в потребностях и на дружелюбие. Поверьте, для процветания, здоровья и мира не нужно уродовать планету. Не нужно орошать гептилом обширные области, не нужно разливать нефть в морях и на территориях добывания.
– А прогресс, тогда, как же?
– Кому он будет нужен, этот прогресс? Тараканам, которые, может быть, выживут? – спросила Ирина.
– Ну, все, – поговорили, пора собираться. Не все так ужасно, – с улыбкой обращаюсь к примолкшим ребятам. – Собираемся.
– Не все так ужасно, – повторила Ирина, бросая прутик, которым ворошила догорающие угли костра, – а еще ужасней. Потому что большинство людей об этом не знает, – вставая, с болью в голосе произнесла она. – Не знают – от чего болеют и умирают их дети.
Через час после обеда мы собрали рюкзаки и направились через небольшое поле курумника к стоянке Мечта. Пройдя некогда большой бивак, теперь превращенный в грязное вытоптанное поле, начали подниматься вверх по тропе.
Здравствуй, "Мечта"! Сколько же людей побывало здесь? Скольких путников спасла эта каменная крыша от летних гроз, затяжных промозглых дождей и зимних стылых ветров? Следы говорят о многом.
 |
– Впервые я увидел эту стоянку, расположенную в живописном месте, в 1982 году, – начинаю рассказывать друзьям, присаживаясь на плоский гранитный камень. – Как попасть к ней нам объяснил художник–график Сергей Тихонович Колотилин, с которым мы познакомились на озере Теплое. Тогда стоянку нашли сразу. Рядом с огромным камнем, служившим крышей приюта, под небольшим навесом стоял стол со скамьями. Под напором ветра наверху трещал флюгер–самолет, приделанный к идолу, вырезанному из остова сухого кедра. В самой избушке был запас продуктов, и лежала толстая общая тетрадь, в которую членами киноэкспедиции 1980 года с тщанием были переписаны "Записки из консервной банки", а также пожелания для всех туристов. Этим положена прекрасная традиция общения между собой людей, которых позвала дорога тайн и неизведанного. |
– А кто построил Мечту? – прервала мой рассказ Юля.
– Один из основателей этой стоянки замечательный скалолаз Геннадий Александрович Дмитриев. Впервые он попал сюда в 1958 году. Тогда с ним было пять человек. А в 1960 году начато строительство. О чем говорит надпись на камне внутри приюта.
Приводя сюда группы, в течение нескольких лет я оставлял записи в этом дневнике, – продолжаю рассказ. – Через два года появилась еще одна тетрадь, в которой туристы нарисовали веселые рисунки, шаржи. В ней были записаны экспромтом сочиненные стихи, восторженные отзывы об увиденной красоте.
Придя сюда в очередной раз в 1993 году, мы не нашли старых летописей. Очень хочется верить, что в память о создателях этой стоянки тетради все же сохранились, а не были просто сожжены как навес, стол и скамьи, стоявшие рядом с избой.
В 1996–м году уже в новом "бортовом журнале" стоянки Мечта появилась печальная запись: "В 1995 году умер Сергей Тихонович Колотилин".
Колотилин - поклонник Красноярских Столбов. Привел его в горы замечательный человек, художник Тойво Васильевич Ряннель. Именно он открыл Ергаки для всех художников. Сам Тойво Васильевич попал в Саяны в 1949 году. Показал ему эти горы художник Василий Фадеевич Демин, заслуженный деятель искусств Тувы, один из авторов обелиска "Центр Азии".
В течение ряда лет Ряннель водил в горы Саян своих друзей и молодых художников, приобщая их к прекрасному звучанию красок природы. Был здесь с ним художник–график, заслуженный деятель искусств России Рудольф Крустинович Руйга, художник Владимир Ильич Мешков. Хотя они и сам Тойво Васильевич этот цирк видели лишь с перевала Птица. Ряннеля больше привлекал хребет Арадан. Сюда уже ходили художники следующего поколения.
– Поэтому озеро и перевал так названы? – поинтересовался Миша.
– Примерно в начале семидесятых годов в этот цирк пришли два красноярских художника – Колотилин С.Т и Белинский В.П. Озеро так назвали не они, а туристы, которые узнали, что там писали свои этюды эти художники.
Со стоянки Мечта прекрасно просматривается самый крупный цирк хребта Ергаки, – показываю панораму ребятам. – Это идеальный базовый лагерь, позволяющий совершать радиальные выходы с ознакомительными целями.
На юге скала Парабола. За ней между вершинами возвышается "ладонь" пика Звездного. Особенно прекрасен этот гигантский монолит на закате. В лучах заходящего солнца он начинает светиться ярким желто-оранжевым пламенем, выделяясь на фоне темно-сиреневой Параболы. Кстати, создатели стоянки "Мечта" называли Параболу гиперболическим параболоидом, что более соответствует форме этого образования. Через несколько лет название упростилось до двумерного восприятия.
Левее и чуть ниже Параболы серебристая ленточка водопада Горных Духов. Завтра мы побываем на нем. Продолжает панораму пик Птица с одноименным перевалом на юго-западном плече. За ним пик Зеркальный.
На западе высится пик Молодежный – ноги скального отрога Спящего Саяна. Слева, под этим пиком, перевал Курсантов Западный, а на правой седловине перевал Художников. В северо-западном направлении скальный профиль лика Спящего Саяна.
На севере от нас в восточном направлении протяженный хребет с долиной реки Тайгиш, откуда мы сегодня пришли. Через этот хребет нам предстоит пройти по одному из трех перевалов.
После осмотра приюта и прочтения последних записей в тетради мы прошли от стоянки "Мечта" около трехсот метров на северо-запад и оборудовали лагерь среди огромных камней. В этом месте, защищенном от ветра, мы когда-то выложили под палатки три площадки. Даже при сильном штормовом ветре здесь спокойно. Рядом протекает чистый ручей, и еще можно найти дрова.
Заставив всех набрать для киселя по кружке черники, Дима выполнил обещание, приготовив свой знаменитый пирог.
– Гуси, гуси, есть хотите? – начал он созывать ребят на перекус.
– А где Ирина? – спрашиваю Машу, вернувшуюся с полной чашкой ягоды.
– Там, – махнула девушка рукой в сторону склона. – Она сказала, что еще пособирает.
– Подождем Ирину и будем полдничать. Миша, накрывай на стол.
Прошло двадцать минут, мое беспокойство возросло.
– Маша, а Ирина не могла уйти далеко?
– Да что вы, она трусиха, даже ягоду собирала рядом с тропой.
– Ждем еще десять минут и идем на поиски.
Воображение – коварный советчик. Оно рисует ужасные картины. И потому важно не поддаться панике, а призвать на помощь хладнокровие и трезвый расчет.
– Все, время вышло, – говорю друзьям, которые с тревогой наблюдали за мной. – Ребята, идем по склону цепью в пределах видимости друг друга. Старайтесь не пропускать ямы и поваленные деревья, подходите и осматривайте. Если человек упал, то его сразу не увидишь среди груд камней и высокой травы. Примерно через три минуты каждый из нас по очереди будет подавать голосом сигнал. Можно громко и протяжно крикнуть: "Э–о–о". Важно, чтобы звук состоял из двух гласных букв. После крика останавливаемся, слушаем и ждем. Крикнувший человек несколько секунд оглушен своим криком, поэтому надежда на других. Первым крикну я, затем Миша, потом Дима.
Маша, Юля, вы останетесь в лагере и тоже будете внимательно слушать.
Примерно за полчаса, в пределах видимости друг друга, мы обследовали северный склон на протяжении километра. Затем спустились ниже к Тайгишу и пошли прежним порядком назад. Подходя к лагерю, услышали ответный крик.
Ирина пришла сама. Она стояла, низко опустив голову, готовая принять любое наказание, лишь бы оно наступило скорее. Вся ее фигура выражала такое ожидание, что всем стало неловко. Чтобы сгладить ситуацию, будто ничего ни произошло, говорю: "Мы вас зовем, зовем на перекус. Дима интересный пирог испек, давайте пробовать".
Ирина взглянула сначала с удивлением, а потом с такой отчаянной благодарностью, что моя продубленная душа размягчилась как масло на горячей сковороде.
Давно остывшего "Негра" ели под приправу Диминых рассказов, что в какой–то африканской стране президент съел своего премьера.
– Что-то он у тебя не пропекся, – облизывая пальцы, хитро посмотрела на завхоза Юля.
– Что же ты мне об этом не сказала когда ела? – обиделся Дима.
– Пирог такой маленький, – показала пальчиками девушка, – поняла только к концу.
– Пора ужин готовить, – глядя на яркую полоску от закатившегося за отрог солнца, напоминаю завхозу.
– Я вам сюрприз приготовил, – сообщил Миша, и нырнул в палатку. Повозившись немного с вещами, он вернулся, и протянул нам банку с консервированной кукурузой.
– И ты туда же, – свирепо посмотрел на банку Дима. Видимо он вспомнил о своем глазе. – Мало мы здесь железа убрали!?
– А вы знаете, что консервы можно открыть без ножа? – сдерживаю эмоциональный порыв завхоза, собравшегося провести словесную экзекуцию над растерявшимся благодетелем.
– Кажется, об этом написано в книге "Трое в лодке не считая собаки", – вспомнила Ирина.
– Нас шестеро. Кто будет собакой? – сурово произнес Дима, забирая банку.
– Стой, стой, – кричу, чтобы остановить завхоза, занесшего над банкой большой булыжник. – Дай сюда.
– Видимо, он не читал рассказ Джерома К. Джерома, – заметила Ирина.
Избавив банку от жестокой расправы, кладу ее на плоский камень и круговыми движениями начинаю истирать место закатки. Через минуту все готово. После легкого нажима днище банки с характерным щелчком продавилось внутрь.
– Вот это да! – восхитился Дима, рассматривая аккуратный срез. – Так никаким ключом не откроешь! У кого еще банка есть?
После того, как от кукурузы осталось лишь "сладкое воспоминание", говорю Ирине, что мы все еще дежурные, и пора варить кашу.
– Николай Михайлович, – смущаясь, обратилась она, – аптечку можно? – жалобным голосом попросила девушка.
– Рассказывайте, что случилось, – спрашиваю спокойно, а внутренне боюсь услышать пугающую новость, и начинаю взглядом искать следы травм.
– Коленку рассадила, когда по камням шла. Они в траве, а альпенштока с собой не было.
– Показывайте.
Ирина закатала брючину камуфляжных штанов, и у меня отлегло на душе. На коленке немного содрана кожа и небольшой кровоподтек. Хорошо, что на брюках пришиты наколенники. Двойная ткань значительно ослабила травму.
– Это все?
– Все, – испуганно закивала головой девушка.
– Дима, пожалуйста, набери немного кедровой смолы. Будем лечить больного таежным средством.
– Ну, держись, – потер ладони завхоз, украдкой наблюдавший за нами, – будешь реветь как весенний медведь.
– Давай, делом займись, – тороплю его, – бери свежую и прозрачную. А вы не бойтесь, – вновь обращаюсь к девушке, – в прошлом году мой знакомый споткнулся о дерево в траве и содрал кожу на обеих ногах почти до надкостницы. Так вот, одну рану он замазал зеленкой, а вторую кедровой смолой. Рана под смолой зажила в два раза быстрее. Смола не только дезинфицирует рану, но, высыхая, служит бинтом. Она снимает воспаление и успокаивает боль.
– Я видела на стволах прозрачные и желтые капельки.
– Да, они как слезы.
– Почему плачут кедры?
– При сильном ветре ствол сгибается, и огрубевшая кора разрывается. Из трещин начинает сочиться живица - так называют смолу хвойных деревьев. Она, как и наша кровь, запекается и закрывает раны. Смола обладает сильным дезинфицирующим свойством. Поэтому микроорганизмы не могут повредить древесину.
А мелкие ранки и царапины можно дезинфицировать брусничным соком. Раздавите спелую ягоду, и намажьте больное место.
– Бензойная кислота убивает бактерии?
– Да.
– А почему весенний медведь ревет? – поинтересовалась приободренная девушка.
– Пробку после спячки вышибает, – уходя, засмеялся Дима.
– Перед тем, как залечь в берлогу на зиму, – поясняю реплику завхоза, – медведь наедается глины. Всю зиму он спит. Частота пульса у него при этом не превышает десяти ударов в минуту. Весной медведь пробуждается и начинает избавляться от содержимого своего кишечника. При этом ревет и ворочает огромные камни, ломает и вырывает с корнем деревья до тех пор, пока не выйдет окаменевшая пробка.
Пока лечили Ирину, ребята принесли воду и разожгли костер. На ужин приготовили превосходную гречневую кашу. Все заметили, что с каждым днем пребывания в походе пища становится все вкусней, а порций для насыщения явно перестает хватать.
– Я бы столько дома ни в жизнь не съела, – убежденно произнесла Маша, – от чего это?
– От того, что воздух чистый, в нем больше кислорода, и он насыщен отрицательно заряженными ионами. А потому окислительные реакции в организме протекают быстрее. И еще, – мы трудимся, перенося по сложному рельефу тяжелые рюкзаки.
Вечер завершился праздничным парадом цветных облаков. Странники неба демонстрировали удивительные сочетания форм и красок. Уплывая в неведомые дали, они будили наше воображение.
Вечер сегодня теплый. Скорее всего, завтра будет пасмурно. Мы с Димой подняли на огромный валун продукты и надежно укрыли их полиэтиленом. Потом пошли к ребятам, чтобы посидеть у костра и во время беседы выпить кружку, другую чая. Я рассказывал спутникам истории, которые случались в походах со мной и моими друзьями. Наконец, возник разговор, который из деликатности все старались оттянуть.
– А если заблудился и не знаешь куда идти? Что делать? – первой спросила Юля.
– Ни в коем случае не паниковать и не метаться в поисках тропы или лагеря.
– Ирочка, расскажи, что ты почувствовала, когда не знала, куда идти? – попросила Маша.
Девушка обвела нас взглядом, как бы спрашивая, согласны ли ее выслушать. И, увидев в свете пламени внимательные взгляды ребят, начала говорить.
– Сначала думала, что выйду на тропу, а потом почему-то постеснялась кричать. Когда поняла, что заблудилась – кровь ударила в лицо и в ушах застучало. А потом ноги стали ватными и я чуть не разревелась.
– Ну, а наши крики слышала? – спросил Миша.
– Что ты, только стук своего сердца и шум в ушах.
– Нужно было останавливаться и прислушиваться.
– А дальше? – отмахнулась Юля от совета Димы.
– Дальше? Я увидела сквозь деревья вершины Параболы. Пошла на нее. А потом почувствовала запах дыма.
Господи, теперь я представляю каково людям, заблудившимся в тайге. – Глаза девушки выражали сострадание. – А если ливень холодный, как им быть без огня? Нам-то хорошо, у нас палатки и спальники. Мы знаем, как развести костер и как выжить.
– Да, – поддерживаю девушку, – заблудившемуся в горах или тайге не поможет ни счет в банке, ни диплом о высшем образовании. Все решат навыки и практические знания.
– А есть правила, если человек заблудился?
– Если вы отстали и не знаете, куда ушла группа, в первую очередь необходимо успокоиться и трезво оценить ситуацию. В течение получаса нельзя никуда уходить. Нужно оставаться на месте, громко кричать и внимательно прислушиваться. За это время ваше отсутствие наверняка заметят и предпримут поиски. Если через полчаса, сорок минут вас не нашли, – нужно вернуться на место последнего привала или ночевки.
Если эти правила знают все, то действия заблудившихся туристов будут предсказуемы.
– Ага, вот почему у всех в колонне свои места, а последним идет опытный турист, – понимающе посмотрела Юля на Диму, – можно сразу увидеть, кого нет.
– Если вас все же не нашли, то за два часа до наступления темноты необходимо запасти дрова и оборудовать ночлег. Желательно, чтобы на стоянке все время горел костер.
Как-то втроем мы пошли в горы. Друг, которого я пригласил в поход, никогда даже в тайге не бывал. Оставили его в охотничьей избе, а сами решили пройти вверх по реке до озера. Идем час, второй, третий, а озера все нет. Решаем, что дойдем до следующего поворота реки и, если там озера не будет, повернем обратно. Азарт плохой попутчик. Так мы все шли и шли вперед, пока не опомнились, что возвращаться придется в темноте.
Ночная тропа опасна. Она вела нас чащей леса и проходила над обрывами, в глубине которых слышалась кипень реки. Вскоре я перестал различать спутника, шедшего в двух шагах от меня. Небо было абсолютно темным, и густая чернота залила узкое ущелье, по которому лежал наш путь.
Лагерь мы нашли по бликам в небе. Наш друг развел такой огромный костер, что свет его сполохами отражался на низких облаках.
Отбой в 23 часа, – напоминаю ребятам, – завтра совершим восхождение на "Тупого Братца" и побываем на Теплом озере.
Ребята остались сидеть у костра. А я пошел под кедр, в корнях которого заранее устроил ложе. Забрался в спальник и стал ждать, когда придет желанное тепло и расслабление.
Лежа, мысленно переживаю прошедший день и начинаю думать о своих спутниках, представляя, какими они станут в будущем.
Как хорошо, что мои молодые друзья увидели эту прекрасную природу, еще не изуродованную людьми. Теперь они могут сравнивать. Возможно, кто-то из них станет большим начальником, и от его решения будет зависеть здоровье людей и природы. Может быть, это краткое пребывание среди красоты перевесит чашу решения в пользу сохранения природы?
Эти ребята родились недавно, они не видели ничего другого, кроме города. Но я-то за свою жизнь насмотрелся, как изуродовали землю гигантскими стройками, разрезая живой организм. Видел, как строились тромбы артерий планеты – гигантские плотины, как высыхали реки и моря. Как высасывали из недр Земли ее кровь – нефть, чтобы потом сжечь в ненасытных чревах безумно и бессмысленно передвигающихся машин. Мне есть, с чем сравнивать.
Пусть мир, который увидели мои спутники, станет для них последней возможностью покаяния. Они дети своего времени. В их разговоре, лексике и шутках угадывается наша пошлая реклама и тюремная лексика, насаждаемая через СМИ. Для многих людей телевидение стало эталоном и образцом подражания. А этот эталон сейчас переживает разложение. Я вижу, что произошло с приходом вседозволенности. Исчезли талантливые актеры и исполнители. Их место заняли самоуверенные и наглые предприниматели от эстрады с убогими голосами. Шептуны, пискуны, жующие микрофоны, благодаря техническим ухищрениям завоевали экраны телевидения. Они стали формировать вкусы и диктовать стиль поведения.
Вседозволенность порождает кризис жанра. Бизнес и конкуренция – враги таланта. Поскольку более богатый и наглый пройдет вне конкурса, не гнушаясь ничем. Ложь в отношениях между людьми стала обычной и повсеместной. В пресыщенной жизни пропадает стремление к творчеству. Остается лишь ремесло, движимое тщеславием и конкурентной борьбой.
Невозможно подсчитать, скольких подростков фильмы о легендарных героях, путешественниках и просто порядочных людях сдержали от необдуманных поступков. Они пробуждали светлые мечты, являлись эталоном поведения, создавали ощущение защищенности. Давали веру, что ни одно злодеяние не останется безнаказанным, и любая трудность будет преодолена.
Скольких теперь другие фильмы толкнули на путь преступления, став образцом для подражания.
Во что играют дети? Игры – это модель будущего поведения взрослого человека. Игра детей есть репетиция взрослой жизни.
Кто является героем большинства современных кинофильмов? Американские фильмы формируют вкусы и мировоззрение молодежи. С позиций нравственности многие поступки героев этих кинокартин отождествляются с подлостью и предательством. Они не безобидны для неокрепшей психики подростков. Многие фильмы развивают агрессию, возбуждают низменные чувства и циничное отношение к чужой беде.
От костра доносятся возгласы и смех. Это Дима веселит ребят. Постепенно я стал различать эмоциональный окрас часто употребляемых слов "класс", "круто", "клево". Они применялись там, где не хватало словарного запаса, чтобы выразить свои эмоции. В разных эмоциональных вариациях они означают: здорово, прекрасно, красиво, прелестно, чудесно, волшебно, сказочно, славно, дивно, восхитительно, поразительно, изумительно, ошеломляюще, потрясающе, и т.д.
Тридцать лет назад тоже было многовариантное слово с емким эмоциональным содержанием. Пройдет время, и у нового молодого поколения появятся иные слова.
Но еще я заметил, что ребята все реже и реже стали прибегать к молодежному сленгу в разговоре со мной и между собой. Они начали очищаться от словесной шелухи и взаимоотношений, продиктованных городской жизнью. Природа стала входить в их раскрывающиеся души не гостем, но хозяином, наводя порядок и вынося хлам поддельных ценностей.
Теперь мне особенно близки и понятны слова, сказанные защитником Культуры, художником и путешественником Николаем Рерихом: "Осознание Красоты спасет мир". Осознание есть труд познания. К Красоте человек может прийти только сам. Никто его не заставит полюбить и понять мир природы. Соприкоснувшись с Красотой и гармонией мира, человек преображает свою душу. И тогда сами собой возникают красивые слова, во взаимоотношениях между людьми преобладают честность и порядочность. Много раз убеждался – Красота Природы учит красоте душевной.
Налетевший ветерок плавно качнул пушистые лапки, склонившиеся над моим ложем. Запутавшись в кроне могучего дерева, слабое дуновение вызвало чуть уловимую дрожь ствола. Я ощутил ток жизни в корнях древнего великана, вздохнувшего от соприкосновения с потоком горного воздуха. Сквозь дремоту еще доносился далекий шум воды и обрывки разговора. Где-то в глубине норы под головой завозилась и стихла пищуха. Наконец, мою колыбель нежно укрыл подошедший сон.
 |